Равноапостольного Вел. князя Владиміра. Русский национальный праздник

15/28 июля. День св. Кн. Владиміра – русский национальный праздник

Св. Князь Владимір, во святом крещении Василий (†1015) – сын Великого князя Святослава Игоревича, внук св. равноап. Княгини Ольги. Князь Новгородский в 969–977 гг. Великий князь Киевский в 980–1015 гг.

Величайшим делом св. Князя Владиміра, равным делам первых апостолов, было принятие им христианства и крещение Киевской Руси. Благодаря этому все огромные пространства, занятые восточными славянами, от Черного и Азовского морей до Финского залива и от Карпат и Немана до Волги слились в одно государство – Русь, – связанное не одной лишь племенной общностью, но духовным пониманием Божия замысла о людях, о Русском народе и совместным служением ему. Это было подлинным духовным рождением русского национального самосознания (как его вскоре выразил митрополит Иларион в "Слове о законе и благодати").

Удивительна сама история Крещения Руси, в которой несомненно действие Божьего промысла. В первой половине жизни Владимір был язычником. После гибели в 972 г. его отца, князя Святослава, он княжил в Новгороде, а старший брат Ярополк в Киеве. Ни тот, ни другой братских чувств друг к другу не питали. Утвердившись на Киевском престоле в результате убийства хитростию Ярополка, Владимір поставил на холме близ своего двора языческих идолов: деревянного Перуна с серебряной головой и золотым усом, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь. Киевляне приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, и осквернялась кровью земля русская и холм тот, пишет летописец. У Владиміра было три жены и многие сотни наложниц, с которыми он предавался языческим утехам. Он даже приносил согласно традиции предков человеческие жертвы – как, например, после победы над ятвягами, – о чем повествует история первых на Руси мучеников за Христа: св. Феодора и его сына Иоанна (†983). Однако безстрашие, с которым приняли смерть эти христиане, их сила веры, а также воспоминания об образе жизни его бабки св. княгини Ольги обезпокоили его совесть и заставили искать ответа на вопрос: почему они жили так и так преданы своему Богу, и правильно ли живет он, правитель Руси?

По свидетельству летописца, прослышав о его душевных сомнениях в выборе религии, к Князю стали являться представители соседних с Русью народов с предложениями принять их веру. Так, прежде всего пришли волжские болгары, исповедовавшие магометанство, хваля свою веру. Владиміру не понравилось в магометанстве обрезание и запрещение пить вино.

Пришли латинские миссионеры от римского папы, но Князь, наслышавшись уже о властолюбивой политике папы, не дал им много говорить, а сразу же отослал со словами: «Идите откуда пришли: отцы наши не принимали веры от папы».

Затем явились хазарские иудеи, которые сказали, что они веруют в единого истинного Бога. Владимір спросил их: «А где ваше отечество?» – В Иерусалиме, – отвечали они, – но Бог за грехи отцов наших лишил нас отечества и рассеял по земле». – «Как же вы учите других, – мудро возразил Владимір, – будучи сами отвержены Богом; если бы Бог любил вас и закон ваш, вы не были бы расточены по чужим землям; ужели того же вы и нам хотите?»

Наконец, после всех явился к Владиміру ученый греческий монах. Он изложил Князю по Библии всю историю Божественного промышления о людях, начиная от сотворения міра и кончая Страшным Судом, причем в заключении показал картину Страшного Суда. Князь, смотря на картину, глубоко вздохнул и сказал: «Добро сим одесную и горе сим ошуюю»...

Затем Владимір отправил "десять мужей добрых и смышленых", дабы они на местах ознакомились с новыми верами. Послы побывали у волжских болгар, затем у немцев, исповедовавших латинскую веру, и наконец прибыли в Царьград, где попали в великолепный собор св. Софии на патриаршую службу. Великолепие храма, участие всего духовенства с Патриархом во главе, стройное молитвенное пение, как бы отрешавшее от земли, величие и простота всей службы привели послов в священный восторг: «Мы не знали, на небе ли мы находимся или на земле: забыть той красоты мы не можем, ибо всякий человек, вкусив сладкого, отвращается от горького, так и мы не имамы где быти, не хотим оставаться в прежней языческой вере».

И послы добавили: «Если бы не хорош был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, мудрейшая всех человек». Князь Владимір решил принять Православие для себя и своего народа. При этом захотел дать понять грекам, что выбрал их веру не как подчиненный, а как равный. Для этого он взял греческий город Корсунь (Херсонес) в Таврии (нынешний Крым) и потребовал от византийских Императоров-соправителей Василия и Константина руку их сестры Анны. Однако, перед прибытием царевны, по особому попущению Божию, для смирения гордого Владиміра, он был поражен глазной болезнью и ослеп. Осознав свое безсилие и решив положиться на волю Божию, Владимір решил креститься – и в момент крещения мгновенно прозрел, воскликнув: "Вот теперь-то впервые я узнал Бога истинного!". Произошло это 1 автуста (ст.ст.), в этот день Церковь отмечает Воспоминание Крещения Руси (988).

При крещении народа в Днепре св. Князь Владимір воззвал к Богу из глубины души:

"Боже Великий, Сотворивший небо и землю! Призри на новые люди сия и даждь им, Господи, увидети Тебе, истинного Бога, яко же увидеша страны христианския, и утверди в них веру праву и несовратиму, и мне помози, Господи, на супротивного врага, да надеяся на Тя и на Твою державу, побежю козни его!"

В этой замечательной молитве содержится вся русская национально-государственная идеология – быть оплотом истинной веры и с помощью Божией защищать ее от козней диавола. Таков священный долг русского человека, явленный нам в истории нашими святыми: кн. Александром Невским, прп. Сергием Радонежским, святителями Московскими Петром, Алексием, Ионой и Филиппом, Патриархом Гермогеном и многими другими, как и русским православным воинством.

Христианство изменило князя: грубый варвар – он стал милостивым князем, отцом своих подданных. Двадцать пять лет христианского правления Владиміра надолго запомнились на Руси. Трудно призвать к святости целый народ, но князь Владимір попытался это сделать: не посредством красивых слов или принуждения, но личным примером. Он созидал церкви, устраивал школы, помогал больным, развозя им по домам пищу. Он попытался дать почувствовать людям силу христианской любви.

Князь Владимір поставил своей целью утолить всякую нужду по всей земле Русской. Каждое воскресенье он устраивал в своем дворце — там, где раньше шумно пировала дружина, — пиры для нищих и нуждающихся. Предание говорит о том, что князь сам прислуживал на таких пирах. Всем нищим и убогим Владимір повелел приходить к нему на двор в любое время, чтобы кормиться, одеваться и просто отдыхать. По Киеву ездили телеги с провизией. Приставленные к ним государевы слуги ходили по дворам и справлялись, кто еще остался не накормлен, нет ли больных, немощных, которые сами не могут добраться до княжьего двора.

И по всей Руси рассылал князь Владимір различную милостыню. Все силы и все средства государственной казны князь Владимір употреблял на то, чтобы показать, что у русского православного народа «одно сердце и одна душа», «все общее», как об этом говорится в Деяниях Апостольских о жизни первых христиан (см. Деян. 2:44; 4:32).

Св. равноапостольный князь Владимір почил в 1015 г., оставив по себе в народе светлую память: "Владимір – Красное Солнышко".

День русской культуры

В первые годы жизни послереволюционной русской эмиграции возникла необходимость в русском национальном празднике, объединяющем эмиграцию в единую Зарубежную Русь. Такой праздник назвали Днем русской культуры, который широко отмечался во всех странах рассеяния. Однако дата этого праздника раздвоилась: левые, либеральные, масонские круги привязали праздник ко дню рождения А.С. Пушкина (26 мая/8 июня). Масонские ложи устраивали в этот день торжественные совместные собрания, в которых участвовали сотни "братьев". Они были поддержаны парижским митрополитом Евлогием: мол, этот день может объединить всю эмиграцию: и левых, и правых, поскольку великий русский поэт был в молодости масоном, но все же поправел и умер православным.

Правые деятели из Русской Зарубежной Церкви на это вполне обоснованно возражали, как, например, болгарский епископ Дамиан:

Памятник св. Князю Владиміру в Киеве. Открыт 15 июля 1888 г. на праздновании 900-летия Крещения Руси.

«Если ставится вопрос о культуре Великой России в таком широком масштабе, то нельзя суживать празднество в рамки одного поэта; надо ставить дело пошире.

Пушкин... более других писателей наложил печать своего творческого гения на язык русского народа... Пушкин и поныне обходит моря и земли и глаголом жжет сердца людей и чувства добрые лирой пробуждает, за это к его памятнику не зарастает народная тропа, и день рождения его есть действительно праздник народа русского. Но дал ли Пушкин образец жизни индивидуальной, социальной, указал ли пути будущего устроения Великой России?.. Если все внимание сосредоточить на Пушкине, то в программу дня должны войти всякие его произведения – эротического, вакхического, анакреонтического характера, и тогда день культуры примет характер отрицательный... Он не мог примирить противоречий жизни реальной и идеальной... Он видел всю пошлость окружающего общества и старался забыть ее в развлечениях света. И жизнь его, и конец жизни исполнены разочарований, раздвоения душевного, он не мог преодолеть "пошлостей міра". Здесь нет поучений.

Мы прославляем в лице Пушкина богатство языка русского, красоту стиха, в который вложен дух национальный, он, действительно стихом чувства добрые пробуждал, несмотря на разлад душевный. Но такой же чести заслуживают и Лермонтов, и Достоевский, и все славянофилы и пр. И Пушкин, и все другие – не создатели культуры русской; каждый из них был результат уже создавшейся культуры. Они были глашатаями и носителями культуры, которая вскормила их и воспитала, они содействовали развитию культуры своего народа...

Наша цель – строить жизнь на началах Православия и народности, и мы должны послушать уроки тех, которые никогда не утратят своего авторитета в деле устроения жизни социальной, государственной, на началах самобытных, народных – тех началах, которыми вдохновлялись наши мыслители. Кто нам преподал такие уроки? Такие уроки нам преподал первый устроитель Земли Русской – Владимір Святой. А все остальные великие люди – только отрасль создавшейся культуры. В честь его мы и должны праздновать день культуры. Этот день 15 июля... и без того праздничный для всей России; но мы этот день должны особо отличить в виду предстоящей работы на Родине нашей.

Какие же уроки преподал нам Св. Владимір?

Владимір Св. – это богатырь духа, гений его указал на ненормальность в жизни народа – идолопоклонство (поганство). Быв сам раньше идолопоклонником, а затем став истинным христианином, он вынес борьбу с самим собою, преодолел пошлости міра, которых не преодолел Пушкин; – и вместе с этим указал стадии развития народа на многие столетия вперед; свое изменившееся міровоззрение провел в жизнь личную свою и своего народа. Он представляет собою истинный тип русского человека, сознающего себя грешником, ищущего правды Божией...»

Епископ Дамиан (Говоров, 1854–1936)
(Из издания Св.-Владимірского Православного Братства в Болгарии. София, 1929)

«О "слабости" и силе христианства»

После столь долго насаждавшегося отрицания духовного мiра – вполне понятно, что в послекоммунистической России психологический маятник из накопившегося любопытства качнулся в другую сторону: к "духовности" любого рода, вплоть до преподавания оккультизма в некоторых школах (штейнерианство, рерихианство) и сеансов колдовства по государственному телевидению (Кашпировский и проч.). Не представляя себе, каким нравственным усилием только и возможно человеку возрастание к истинному духовному мiру, многие любопытствующие стремятся получить "духовность" легко и сразу в готовом виде, "для улучшения здоровья", не задумываясь о ее качестве и о последствиях.

Особое место в этом ряду занимает интерес к русскому язычеству, ибо он подкрепляется культом физической силы и здоровья нации. Эта идеология родственна фашизму с его языческими соблазнами, столь распространенными именно во времена национальных катастроф. При этом "благое намерение" физически укрепить ослабленное тело государства только усугубляет его духовное саморазрушение, ибо язычество рассматривает нацию в основном как биологический организм, не чувствуя духовной основы национального самосознания и самой цели существования нации.

Следует сразу сказать, что одно дело – язычество как этнография: народные песни, пляски, обряды, традиции; их следует бережно хранить, в них наши национальные, дорогие нам корни. Древнее язычество еще не знало истинного Бога, поэтому наших предков не в чем упрекнуть: они были на своем историческом пути к истинной вере и, когда пришло время, – выбрали ее сознательно, душою и сердцем, создав великое православное государство. Другое дело – сегодняшнее неоязычество, отступающее от нравственного выбора наших предков, стремящееся срубить до корней тысячелетнюю крону великого древа христианской культуры и получить в оставшемся пне "здоровый национальный идеал".

Именно это и предлагают русские неоязычники, выпускающие даже специальные книжки против христианства (А. Иванов, В. Авдеев, В. Емельянов), с "убийственной", как им кажется, аргументацией. Одна из политических организаций, назвавшая себя "Русской партией", выразила это и в своей программе: «Признать христианство, проповедующее идею богоизбранного израильского народа, еврейской идеологией и пришлой религией, способствовавшей установлению сионистского ига в России» ("Русские ведомости", 1992, N 5). Основной аргумент здесь в том, что христианство – "религия рабов", которая "ослабляет нацию" прежде всего перед евреями, они-то специально и "подбросили" нам эту религию для установления своего господства. (Так же рассуждали о "слабости" славян Гитлер и Розенберг, именно в этом видя причину краха России в 1917 г. и последующего еврейского засилья, – но все же это не помешало русским трижды взять Берлин...).

В каждой из подобных антихристианских публикаций – проклятья, кощунственные искажения Священного Писания, подтасовки смысла, причем все это от явного незнания и нечувствия Православия. Ведь в СССР ни в школе, ни в вузах этому не учили: атеисты кололи штыками то чучело "христианства", которое сами же и изготовили для этих целей, чтобы оно выглядело как можно примитивнее. Причем атеисты, как и язычники, тоже выдавали христианство за "религию рабов" и за инструмент "закабаления масс эксплуататорами"...

В доказательство "рабскости" христианства язычники всегда сводят его к тезису: "подставь врагу другую щеку". Но ведь речь идет лишь о своей щеке – это значит: прости своего личного врага, не мсти ему и не умножай зло; однако ни в коем случае не подставляй врагу щеку ближнего – его защити даже ценою своей жизни! А он точно так же защитит тебя.

Христианское смирение – это смирение не перед злом, а перед Богом. Выражение "раб Божий" означает и признание Божьего всемогущества, и готовность отстаивать Его замысел о мiре – и здесь "раб" (работник) должен превращаться в мужественного воина в битве против сил зла. Наш святой, Феодосий Печерский, в этой связи говорил: «Живите мирно не только с друзьями, но и с врагами, но только со своими врагами, а не с врагами Божиими». Сам Христос применил силу для защиты святыни: выгнал из храма оскверняющих его торгашей и ростовщиков.

Сочетание такого "рабства", свободы и мужества христианина видны в словах апостола Петра, который говорил: «...будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро. Ибо такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, – как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии» (1 Пет. 2: 13-16).

Эти же слова показывают и ложность утверждения, будто христианство повелевает "рабски" подчиняться любой власти, «ибо нет власти не от Бога» (Рим. 13:1) [правильный перевод: «не есть власть, если она не от Бога»]. Апостолы говорили о самом принципе власти в противоположность анархии и в продолжение этих слов имели в виду такую власть, которая сама служит Богу: «Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых... начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться» (Рим. 13: 3-5).

То есть апостолы под властью имели в виду законную положительную силу государства, а не узурпацию кем-то правящих полномочий для целей безнравственных и разрушительных. Об отношении христиан к недостойной власти можно судить по словам Христа об Ироде или святых отцов – о Юлиане Отступнике. И наш прп. Иосиф Волоцкий (один из наиболее правых идеологов царской власти) прямо утверждал, что неправедный царь – «не Божий слуга, но дьявольский», и ему следует противиться даже под угрозой смерти. Св. митрополит Филипп, смело обличивший Иоанна Грозного, – тому пример.

Таким образом, христианство – религия вовсе не слабая, а благородная и мужественная. Достаточно взглянуть на русскую историю, чтобы увидеть, какова была наша "христианская слабость": объединили в одно государство шестую часть суши. Причем не столько силой, сколько добром, неся более высокую мораль, но не посягая на самобытность народов, в чьи земли вступали – без этого их, пожалуй, было бы невозможно удержать... В этом огромное отличие Российской империи от колониальных; а тот факт, что при большевиках русский народ превратился в донора, эксплуатируемого национальными окраинами, объясняется как раз тем, что был сознательно сломлен его православный духовный стержень; русским было дозволено существовать и служить целям компартии в виде рабочего тела без души.

Главное же: христианство лучше язычества не потому, что создало такую Империю, и не потому, что мы к нему за тысячу лет привыкли, а потому, что христианство истинно. Только христианство объясняет смысл жизни человека и смысл истории, универсально объемля и разрешая все сложнейшие противоречия земного мiра: между личностью и обществом, свободой и государственным принуждением, смертностью человека и абсолютным смыслом его жизни; между мiром, который «во зле лежит», и необходимостью делания добра в этом мiре. Это религия:

– предельно личностная, ибо проповедует путь личного спасения человека через стремление к совершенству, к раскрытию в себе «образа и подобия Божия»;

– предельно коллективистская, ибо указывает главное средство этого спасения и совершенствования: через любовь к другим людям, вплоть до самопожертвования;

– предельно свободная, ибо мыслима лишь как свободное служение человека этим ценностям – внутренним решением, через новое духовное рождение (для чего требуется огромное духовное усилие над "ветхим человеком" в себе – и такая победа над собой гораздо труднее и весомее, чем если выбить "око" или "зуб" у врага...);

‒ предельно дисциплинирующая и обязывающая человека следовать Истине – самой очевидностью Истины; познавший ее становится добровольным ее служителем: "рабом Божиим"; именно поэтому христианство распространилось по мiру – через Крестный подвиг и Воскресение Христа, через христоподражательный подвиг множества его замученных последователей, явивших свое духовное превосходство над язычниками, а не потому, что обещало какие-либо материальные выгоды;

– предельно уважающая и раскрывающая величие человека как безсмертного существа, созданного по образу и подобию Божию; расширяющая границы человеческой личности за временнее пределы жизни – до Царства Небесного. Лишь в русле христианской культуры, преодолевающей антиномию между духом и материей по аналогии с неслиянно-нераздельной богочеловечностью Христа, облагораживаются такие земные природные явления, как брак, труд, государство, вплоть до частной собственности, которая из природно-инстинктивной неизбежности сублимируется в духовную служебную ценность, превосходящую свое экономическое и материальное значение;

– и, наконец, это религия предельно справедливая, ибо мiр устроен Богом так, что в конечном счете победит добро и Царствие Божие; наша задача – понять, смысл идущей в мiре битвы между добром и злом и занять в ней соответствующее место – от чего зависит наша посмертная судьба; к этому мы созреваем всю жизнь, и сделать это никогда не поздно: через второе рождение стать "рабом Божиим" – мужественным воином в битве против сил зла, избавившись от рабства греху.

Этими особенностями христианства (точнее, истинного христианства – Православия) разрешаются и все другие антиномии, неразрешимые в прочих идеологиях, ибо для решения необходимо осознать человека, общество и мiр как духовное целое. Западное же разделение мiра на автономные, независимые друг от друга сферы (религия, наука, искусство, власть с ее тремя независимыми ветвями) – лишь пытается решать эти проблемы формально-юридически, равнодушием к духовной цели жизни. Поэтому языческая и атеистическая критика христианства на примерах тех или иных грехов западных конфессий (инквизиция, индульгенции, абсолютизм, экуменизм с масонством и т. п.) к Православию неприменима. Случаи же отступления православного духовенства от Истины говорят лишь о высоте православного идеала, которая не всем по силам (как и мятущимся людям типа В. Розанова), но человеческая слабость не может отменить Истину, открытую Христом.

Сам Сын Божий пришел в мiр ради нас, чтобы раскрыть нам смысл истории и научить нас этому второму рождению – для нашего спасения. После Его пришествия неоязычество – это отказ от духовного усилия и бегство в исторический инфантилизм, примитивный отказ от понимания смысла бытия и от всех сложностей мiра. Это отказ от опыта двухтысячелетней христианской эпохи, в которой история только и обрела свои народы-деятели, увидевшие в ее развитии не безконечное течение или безсмысленный круговорот-времени, как полагали язычники, а целенаправленный смысл.

До пришествия Христа еврейская религия Ветхого завета, в отличие от язычества, наиболее ясно ощущала единого и единственного Бога – Создателя міра, всеохватывающую вечную Истину («Я есмь Сущий»), и предвидела пришествие в мір Христа-Спасителя. Так что мы можем быть благодарны древним евреям за это и за передачу нам истинной веры. Однако сами они, в своей основной массе и в своих вождях, отвергли Христа, избрав себе новым "отцом" Его противника – дьявола и ждут антихриста, чем и объясняется так называемый еврейский вопрос в последние два тысячелетия. Понять его можно опять-таки лишь в рамках христианского учения о свободе, о природе добра и зла – но как раз в нечувствии этих христианских категорий и заключается главная причина нравственного дальтонизма язычников... В современной еврейской религии (талмудическом иудаизме) можно видеть частный случай неоязыческого соблазна...

Выше сказано о христианстве как о религии свободы. Но свобода – очень ответственный дар. Дьявол (падший ангел) – это тоже существо, созданное свободным, но неправильно распорядившееся своей свободой воли, решившее гордо соперничать с Богом. Все зло в мiре от того, что тварь (включая часть ангелов, превратившихся в бесов) злоупотребила свободой, уклонившись от Божьего замысла и сделав больным мiр.

Бесы начали ожесточенную войну с Богом за влияние над человеком, вмешиваясь в его жизнь. Нередко именно бесам (характерны устрашающие изображения многих идолов) поклонялись дохристианские, языческие религии, чувствуя наличие духовного мiра, но плохо различая в нем светлые и темные силы. В этом коренной порок язычества: оно не понимает происхождения в мiре добра (которое первично, ибо от Бога) и зла (которое вторично и коренится в злоуопотреблении сотворенных существ своей свободой). Язычество почитает те и другие силы как равнозначные начала бытия, тем самым оправдывая зло как нечто естественное и в результате подпадая под "естественную" власть сатаны, – что заметно во многих языческих культах.

Так, например, бесовские образы зримо представлены в страшных богах восточных религий, в частности, в индусской (которую известный язычник А. Иванов проповедует для принятия в России как "исконно арийскую"); шиваизм требует даже человеческих жертвоприношений. «Оскалившая зубы чудовищная десятирукая богиня Кали, едущая на колеснице, под тяжелыми колесами которой находят смерть фанатики-шиваиты, – что это, как не символ полного торжества сатаны над человеком», – писал даже евразиец князь Н.С. Трубецкой ("Религия Индии и христианство"). Даже в наиболее "безобидных" восточных религиях, например, буддизме – характерен ложный метод "борьбы с міровым злом": он заключается в борьбе против свободной и индивидуальной человеческой души для приведения ее в "безстрастное" состояние равнодушия ко злу. Характерна и конечная цель этих религий: растворение в "нирване", то есть прекращение существования личности (духовное самоубийство).

В некоторых примитивных племенах известны и откровенно сатанинские культы сознательного поклонения злой силе. Заметим, что и в славянском язычестве присутствовали неизбежные сатанинские элементы, когда грозных богов вроде Перуна задабривали человеческими жертвоприношениями. Таким образом, язычество – это не изначальное гармоничное состояние человека, а следствие утраты сознания Божественной Истины вследствие грехопадения первых людей, это поклонение природе больного міра, со всей его жестокостью, безысходностью и с его злом – «поклонение твари вместо Творца» (Рим. 1:25).

Конечно, и в язычниках сохранялся "образ и подобие Божие"; как говорил апостол Павел, «дело закона записано у них в сердцах, о чем свидетельствует совесть их» (Рим. 2:14-15). Человеческая «душа по природе христианка», говорил в этой связи Тертуллиан, поэтому и язычникам были доступны некоторые религиозные истины о загробном существовании и суде Божием (Рим. 1:32). В Священном Писании много примеров, что среди язычников были люди, стремившиеся к истинному Богу и обретавшие его благоволение. Ибо «неужели Бог есть Бог Иудеев только, а не и язычников? Конечно, и язычников» (Рим. 3:29), – утверждает апостол Павел. Поэтому и пришел Христос, чтобы помочь заблудшему человечеству увидеть в себе "образ и подобие Божие", подлинный масштаб истории и путь спасения от зла.

Именно из-за нашей свободы, из любви к нам, Бог не подавляет и сейчас нашу волю. Он ждет от нас самостоятельного выбора своего места в идущей битве (иначе в чем была бы наша собственная заслуга?). И человеческие души созданы такими, что даже гонитель христиан Савл способен был превратиться в апостола Павла. Нынешние языческие народы как бы живут еще в дохристианском міре: они не знают Истины христианства и не участвуют сознательно в человеческой истории. Но те народы и люди, которые уже имели Истину и отступили от нее, как правило превращаются в борцов против Истины, чтобы оправдать свое отступление...»

[Далее в статье разбирается еврейский вопрос с православной точки зрения как подготовка царства антихриста и кульминация борьбы сил Бога и сил сатаны в истории. Здесь мы это опускаем, желающие могут посмотреть статью полностью.]

«...На фоне отмеченных выше сложнейших историософских проблем и наше древнее славянское язычество тянет лишь на томик красивых сказок. Пусть оно себе это место в нашей жизни и сохранит: это пора нашего национального детства. Не следует его высокомерно отвергать, ведь у нас, славян, и язычество было особенное (некоторыми его чертами мы можем гордиться как пред-христианским фундаментом, вследствие чего русский народ воспринял христианство легче, естественнее и полнее, чем западные народы). Но язычество уже не поможет нам в нынешние времена, когда для спасения требуется особое знание, даваемое лишь православным вероучением: распознание духа антихриста для сопротивления ему в качестве Удерживающего (2 Фес. 2).

Таким образом, русская идея в культуре и политике неразрывно связана с Православием не только потому, что оно пропитало собой всю русскую культуру и что следует хранить верность нашим православным предкам, создавшим Россию. Но и потому, что к этому нас обязывает нравственный императив служения должному и выполнения миссии Удерживающего – без чего не сможет существовать и весь мiр. В этом и состоит Божий замысел о России.

Главная опасность, которая грозит России в посткоммунистическую эпоху: непонимание этого своего предназначения и духовного масштаба идущей в истории борьбы между добром и злом. [...] Этого как раз и не хочет знать наше неоязычество, выступающее в виде разных патриотических нехристианских идеологий и органов печати. В нем, конечно, можно видеть понятное отталкивание и от коммунизма, и от эгоистичного космополитического капитализма – вообще от всех болезней, порожденных апостасией, отходом человечества от христианства. Однако неоязыческий рецепт – это не путь борьбы, а ее подмена опасно-утопической попыткой бегства в утробу истории от предчувствуемого апокалипсиса.

Историю не обернуть вспять. Для "удержания" мiра у нас сейчас есть только одно средство: вынесение духовного урока из катастрофы XX в. и покаяние в нашем отказе от Бога и от своего всемiрного призвания. Так когда-то величайший город библейских времен, Ниневия, смог отменить пророчество о своей гибели (кн. Ионы). Сможет ли Россия повторить это чудо для всего мiра, вернувшись на свой исторический путь, для окончательного разделения добра и зла перед глазами всех народов?..»

М.В. Назаров
(Отрывок из статьи «О "слабости" и силе христианства»)

См. также на нашем форуме опрос и дискуссию: Как нам относиться к язычеству?

---